17 апреля — день рождения Александра Николаевича Землякова (17.04.1950 - 01.01.2005)

17.04.2011

Памяти Александра Николаевича Землякова.


Александр Николаевич Земляков. Наш учитель математики в интернате (ФМШ №18).
Это необычная фотография Землякова. Многие из его знавших тут могут его даже и не узнать.
Он здесь без бороды.
Земляков обещал сбрить бороду, если защитит диссертацию. И когда на одной из лекций в апреле в девятом классе он появился без бороды, народ сразу всё понял и устроил овацию.
Диссертация была формально не математическая, а педагогическая - о преподавании математики в специализированных классах, то есть о том, чем Земляков всю жизнь занимался. Ну не совсем всю жизнь. До этого он сам был учеником Интерната, закончил в 1967 году (третий интернатовский выпуск). В университете уже на первых курсах он получил очень серьёзные и интересные результаты по биллиардным динамическим системам. Часть этих результатов потом вошла в качестве двух глав в классическую книжку Корнфельд-Синай-Фомин "Эргодическая теория", а позднее на их основе была написана книжка "Математические биллиарды":
http://www.mccme.ru/free-books/djvu/bib-kvant/billiards.htm
Но и тогда же, на младших курсах, Земляков стал учителем. Начал преподавать математику в интернате.

К тому времени, как мы пришли в интернат, Земляков уже стал личностью легендарной.
На первую лекцию он не вошёл, а, казалось, влетел. Без всяких предварительных формальностей типа представления и вступительных слов он эту лекцию отчитал - вихрем, на одном дыхании.
После окончания лекции народ только восхищённо переглядывался: "О! Борода! Борода!"
Несведущих поправляли сведующие, учившиеся до этого в летней школе: "Не Борода, а Зем." И наметившееся было прозвище "Борода" как-то незаметно улетучилось.

Нашему классу, одному из двух, повезло. Зем кроме лекций вёл у нас и семинары по матанализу.
И каждый, почти каждый раз была какая-то неожиданность. Уже на первом семинаре, начав с задачи об автобусных билетах, счастливых по-московски и по-ленинградски, потом перешли к задачам о сравнении бесконечных множеств, дошли до задачи - доказать, что квадрат содержит столько же точек, сколько отрезок. Довольно быстро было получено доказательство, что точек на отрезке больше, чем точек в квадрате (если говорить строго, то "не меньше"), очевидно, что и наоборот - точек в отрезке меньше (не больше), чем точек в квадрате. Но, оказывается, это ещё ничего не значит. Для бесконечных множеств ещё нужно доказать, что если первое множество не меньше второго, а второе - не меньше первого, то оны равны по количеству элементов. Это называется "Лемма Бернштейна". Пришлось её доказывать. Заодно мы вышли на парадокс Рассела о том, что не может существовать "Множество всех множеств", а также узнали о том, что Георг Кантор, создатель теории множеств, сошёл с ума.

И так было каждый раз. Земляков приучал, не открытым текстом, а вот так - на примерах, что нет какой-то отдельной школьной и отдельной "высшей" математики, что это всё единая наука. В ней всё со всем связано. Его лекционный курс переходил от задачи приближённого нахождения корней уравнения к рекуррентным последовательностям, от них - к разностным уранениям, к дифференциальным уравнениям, к описанию экспоненциальных процессов, описанию цепной реакции и размножения микробов и морских свинок. При этом земляковские лекции были единым произведением, чем-то сродни музыкальному произведению со множеством переплетающихся, развивающихся тем.

А иногда на семинарах не было решения задач. Вместо этого Земляков или Лёня Богачёв (они вели вдвоём) читали стихи, или рассказы. После одного из таких уроков у всех в нашем классе любимым писателем сделался Виктор Голявкин.

Два раза Земляков ходил с нашим классом в поход. Один поход - в окрестности Абрамцева и речки Вори, в темноте, под дождём. Второй - партизанский поход, когда друг Землякова по фамилии Копылов пообещал выследить подпольных КСПшников и с успехом выследил - мы от станции Трёхгорка по меткам, оставленным на кустах и ветках деревьев вышли к месту сборища КСПшного "куста" с названием "Лефортово". С этого похода у меня осталось несколько фотографий, на которых есть Земляков. Качество не очень.



Это самый старт похода, на интернатовском крыльце.




Земляков и Копылов - вдали, ползут в траве.




Увеличенный фрагмент предыдущего кадра. Когда мы показывали Землякову эту фотографию, он придумал ей название "Контрас". (Были такие - "никарагуанские контрас", если кто ещё помнит.)




Земляков и Копылов на второй день похода, утром.




Завтрак, общий.


Ещё была недельная поездка в Ленинград, после девятого класса. С неё только один кадр, тёмный. Пытался я его вытягивать, не совсем вышло:



Это в Летнем саду. Земляков (на тот момент как раз без бороды), Лёня Богачёв. Ещё тут есть Вовочка Максимов и меня часть лица в кадр попала.

Так получилось, что наш выпуск стал последним для Землякова в интернате. В десятом классе он приезжал уже только на лекции. Перед празднованием 20-летия интерната в декабре 1983 года ходили слухи, что вот, Земляков, который до этого всегда избегал юбилейных мероприятий, готовит речь. Что-то будет.
Ожидали чего-то весёлого. А оказалось - это разгромная речь о том, как в и что в интернате плохо.
А нам казалось, всё хорошо. Мы как-то не задумывались, почему всякие замечательные преподавтели, которые когда-то работали в интернате, и о которых рассказывается на стендах, висящих в коридорах, теперь уже в интернате не работают. Не задумывались, почему раньше в интернате историю преподавал знаменитый Юлий Ким, а теперь - В. Рыдванов, (Camel, тот самый, который "NO CAMEL!") тоже знаменитый, но совсем по-другому.
В общем, получалось так, что учителями-математиками интернат себя как-то обеспечивал на автомате, за счёт своих же выпускников, а с остальными учителями дело было пущено на самотёк, даже не на самотёк, а хуже - отдано околоуниверситетской бюрократии.
Нашему классу ещё как-то повезло - литературу у нас вела Галина Васильевна Белоцкая, котрая в интернате с самого начала, а в Г-классе была Раиса Захаровна, которая говорила "творчество БальзакА" - с ударением на последнем слоге. А Галину Васильевну после нашего выпуска тихо уволили, даже не сообщив. Первого сентября, когда она пришла в интернат, ей сказали, что всё - по достижении пенсионного возраста.., у нас среди преподавателей литературы нет ни одного члена партии, и мы должны были на ваше место взять.. ну и т. д.

Но это всё - уже дальнейшие события.
После "юбилейной речи" было понятно, что Земляков в интернате дорабатывает. После нас он преподавал уже только у себя в Черноголовке. Первые несколько лет после окончания интерната мы периодически собирались некоторым количеством и ездили к Землякову в Черноголовку - с автовокзала на Щёлковской, автобусом.
Дом Землякова нам тогда казался образцом правильной организации жизни.
В однокомнатной квартире в комнате - только кровать, стол с печатной машинкой, стул, нет даже книжных шкафов, книги вдоль стен высокими стопками, тематически упорядоченными. Для приёма гостей - кухня. На кухне главные предметы - кофемолка (ручная), турки, магнитофон (тогда катушечный).
Кофе для Землякова был одной из разновидностей творчества. Один раз он рассказывал, как пытался повторить самостоятельно вкус кофе из индийского ресторана "Джалтаранг" - вроде почти такой же получался, но чем-то всё-таки отличается. Потом спросил в самом ресторане у повара. Оказалось, что он все составляющие и их пропорции правильно угадал, только они ещё добавляли некоторое количество советского растворимого кофе - вот он секрет неполного соответствия.

Что касается магнитофона - музыкальный репертуар менялся в ногу со временем. В 84-м были классика и барды. В 88, когда я вернулся с армии, Земляков просвещал нас по части русского рока. Он, оказывается, активно участвовал в организации черноголовских рок-фестивалей.

Вот на этом снимке Льва Гончарова, сделанном на подольском фестивале 87 года, мне кажется, что спиной, рядом с Майком Науменко как раз Земляков. Может, я ошибаюсь, но Зем рассказывал про подольский фестиваль, был он там.




У Землякова как-то естественно получалось жить общей жизнью со всеми своими учениками. Ученики менялись, менялись их увлечения и всё это Землякову было интересно. В 90-е он увлёкся компьютерами.
Последний раз, когда мы у него были - в январе 2000 - кучу всего порассказал о современной литературе.

Да, тот раз оказался последним. Казалось, можно в любой момент собраться, договориться, съёздить. Но как-то не собирались всё.

В 2005 году 10 января мы ехали в поезде, возвращались в Москву. Я пошёл сдавать бельё проводнице. Возвращаюсь в купе, Алинка говорит "Тебе звонил Алик Салимов..", я радостно вспоминаю "А! У него же 5-го был день рожденья, поздравить надо, щас.."
".. Он сказал, что ваш учитель умер."

Потом обзванивал наших, ловил машину в Черноголовку, по пути уговоривал водителя, что едем правильно, хотя сам был не совсем уверен.

Приехали. Ещё издали увидел толпу у подъезда. Многие плакали. Было много знакомых, с которыми очень давно не виделся. Ни с кем не поговорил. Просто встречались глазами, узнавали.

Потом на кладбище. Там в тот день было ещё несколько похорон. Когда люди узнавали, что хоронят Землякова, присоединялись к нашей толпе. В Черноголовке его, наверное, все знали.

Это никак не проходит. Кажется, что вот только что было.




Александр Николаевич Земляков. 17.04.1950 - 1.01.2005

Источник: kurbatov http://ru-uch.livejournal.com/7719.html

Архив новостей >>